Почему Жуковский больше не наукоград

Если вы хотите понять, что происходит с городом и страной, не смотрите телевизор, попробуйте сходить в суд. Не просто, а по конкретному делу. А если совсем точно — по уголовному делу 71-летнего жуковского ученого Валерия Голубкина, профессора МФТИ, доктора физ-мат. наук, одного из ведущих ученых ЦАГИ, всю свою жизнь посвятившего отечественной науке.

Ученый-физик Валерий Николаевич Голубкин был арестован в апреле 2021 года по подозрению в госизмене. Ему вменили передачу материалов с гостайной нидерландскому коллеге в рамках международного проекта ЦАГИ. Более двух лет, находясь в СИЗО Лефортово, ученый пытался объяснить следствию, что речь идет об отчете по той части работ, которую выполнял институт в рамках международного проекта, что изложенные в нем данные не содержат гостайну, и три специальные комиссии это подтвердили. Голубкин не признал предъявленной ему вины, отказался от сделки со следствием и вместе со своим адвокатом предъявил доказательства своей невиновности. Однако судью московского городского суда Виталия Белицкого это не убедило, 26 июня сего года он вынес приговор с чудовищным сроком — 12 лет строгого режима. Как говорят юристы, для 275 статьи УК РФ — это нижний порог (то есть, меньше не бывает), но для 71-летнего ученого, имеющего в медицинском анамнезе рак третьей стадии в состоянии ремиссии, это почти пожизненный приговор.
На прошлый неделе я была в московском суде, который рассматривал апелляцию Голубкина на решение судьи Белицкого. Нет, я давно не смотрю телевизор и у меня не было иллюзий по поводу природы нынешнего правосудия в стране. Но я хотела увидеть самого профессора Голубкина и хотя бы взглядом поддержать человека, оказавшегося жертвой чудовищной несправедливости.

Процесс по определению был закрытым, на основной его части присутствовала только адвокат Валерия Николаевича Мария Эйсмонт.

Я не знаю, кто и о чем там говорил по существу, даже адвокат не вправе разглашать сию тайну. Но в коридоре перед залом заседания я (и еще порядка двадцати человек) просидели более трех часов. Это не было утомительно, потому что общество ожидания оказалось приятным: родные ученого, несколько коллег, правозащитники, журналисты… Они общались между собой: о времени, о стране, о чувстве собственного достоинства и вечном поиске аргументов того, что сила в правде.

Публику запустили в зал, когда судьи ушли на вынесение решения. Собственно, это и было то время, ради которого стоило приезжать и долго сидеть под дверью, охраняемой вооруженной бригадой судебных приставов. Надо признать, что на фоне профессора Голубкина, стоявшего в стеклянной клетке справа от судейского стола, эти приставы выглядели довольно странно. Впрочем, как и сама клетка: какая-то необъяснимая дикость —держать в ней (как опасного бандита) доктора физ-мат. наук, профессора, одного из ведущих ученых-аэродинамиков страны, интеллигентного добропорядочного гражданина и даже с точки зрения патриотизма гораздо более естественного патриота, чем многие любители высокой словесности на тему «как надо родину любить».

Между тем, несмотря на весь этот антураж, Валерий Николаевичи был прекрасен. На мой взгляд, он в неплохой физической форме и достойном расположении духа. У него нет на лице ни удивления, ни растерянности, ни безнадежного отчаяния. Мне показалось, что он философски (на высоком математическом уровне) воспринимает ситуацию, и у него даже хватает сил поддерживать других: жестами и словами сквозь непроницаемое стекло он выразил почтение пришедшим людям. Всем вместе и каждому отдельно. А иногда даже шутил, прекрасное чувство юмора его точно не покинуло. Адвокат Мария Эйсмонт была единственной, кому разрешено находиться в непосредственной близости к клетке и сквозь щели в этой конструкции разговаривать со своим подзащитным. Поэтому она иногда озвучивала то неуслышанное, что он пытался передать жене, детям, друзьям…

А потом началось последнее действие суда — оглашение решения. Судейская коллегия в составе трех представителей в судейских мантиях вышла из совещательной комнаты. Председательствующая судья стала быстро зачитывать довольно длинный текст, подтверждающий ритуальный характер действа. По сути, повторив текст предыдущей инстанции и удовлетворив просьбу прокурора Гульчахры Ибрагимовой — оставить приговор без изменения.

Я поймала себя на мысли, что суда по сути и не было. Было действие как форма и оно не имело никакого отношения к дополнительной попытке разобраться в сути. Несмотря на то, что за этим делом стоит человеческая жизнь известного ученого, его семьи, дальнейшее развитие отечественной науки и преемственность поколений в научной среде…

Впрочем, все это только слова для тех, кто сегодня представляет само государство. Я специально всматривалась в их лица. Там не было ни доли сомнений, ни брожения эмпатии, ни страха перед ответственностью. Судьи быстро удалились, прокурор Ибрагимова с облегчением закончила рабочий день, все ушли по своим домам, где, наверное, их ждет благополучный семейный ужин. А профессора Голубкина вернули в камеру Лефортово, где он пробудет еще какое-то время, пока его не этапируют под конвоем в колонию строгого режима. На 12 лет. Потому что приговор теперь вступил в законную силу.

Адвокат Валерия Николаевича Мария Эйсмонт, отвечая на вопросы журналистов, сказала, что ее подзащитный не питал иллюзий по поводу апелляционного суда. Он был готов к тому, что пересмотра не будет. За два года в СИЗО он перестал быть идеалистом, надеяться «что разберутся». Да, впереди будет обращение в Верховный суд, что не останавливает исполнение наказания. Однако главное состоит в том, что Валерий Голубкин не признает своей вины. Как подчеркнула его адвокат Мария Эйсмонт, не только не признает, но и считает предъявленное ему обвинение оскорбительным.

На мой взгляд, это самое точное определение. Причем, для каждого из нас.