26 марта Заслуженный художник России Игорь Максютин отмечает свое 70-летие. Максютина знают все, точнее, почти все, потому, справочно, сообщаю:
Игорь Владимирович Максютин родился в 1951 году в городе Светлогорске. В 1974 году окончил МВХПУ (бывшее Строгановское). С 1980 г. является членом Союза художников России и Международного художественного фонда.
В 1997 г. присвоено звание Заслуженного художника России.
В 2012 г. награжден медалью «Доблесть России».
2015 г. Номинант стипендии Губернатора Московской области в номинации «Выдающийся деятель культуры и искусства».
Игорь Владимирович автор более 40 монументально-архитектурных проектов. Он участник более 100 совместных и персональных выставок. Его работы находятся в частных коллекциях в России и за рубежом. Он живет и работает в г. Жуковский.
Феномен Максютина – это не только результаты творчества, выразившиеся в сотнях написанные им живописных картин, в разработанных и осуществленных более 40 монументально-архитектурных проектов, но и в трудно поддающейся оценке влияния его личности на современных ему и более молодых художников. Его мастерская, известная как «подвал Максютина», в 80 и 90-е годы была неформальным культурным центром, местом общения креативной творческой молодежи города — художников, музыкантов, поэтов, актеров, журналистов. Они приносили в мастерскую на обсуждение свои новые работы и идеи, здесь обменивались новостями отечественной и зарубежной творческой жизни. Игорь во многом олицетворял то новое, что происходило в нашем обществе — он обладал широким кругозором, читал и спорил, играл на ударных в джазовом ансамбле, в то же время успевал много и плодотворно работать как художник. К тому же, Игорь импозантно одевался, был строен, красив и … «девчонок жалко!» За ним числится много неординарных поступков, например, однажды он вышел из квартиры, чтобы вынести мусор, а вернулся домой через две недели — встретил друзей и скоропостижно пришло желание съездить в Крым.
По образованию Игорь художник-монументалист и 25 лет работал в этом качестве в комбинате «Художественного фонда», делая росписи, мозаики, интерьеры. Кроме этого, параллельно «всю жизнь занимался живописью». Монументальное произведение выполняется целым коллективом и по времени весьма долго. А живопись, по словам Игоря, позволяет переключиться и быстро воплотить возникающие идеи или впечатления. Сейчас он считает, что пейзаж написать сложнее, чем какую-то абстрагированную композицию, но профессионализм нужен в обоих случаях. Русский пейзаж Максютин пишет уже достаточно много лет, «это сложная и красивая тема». В полной мере она захватила его в деревне, в месте впадения в Волгу речки Мера. Теперь он проводит там большую часть года. Русский пейзаж способствовал определенному переосмыслению отношения Максютина к своему творчеству, и является у него не красивой картинкой, а философской категорией.
Сегодня поздравления с юбилеем Максютин принимает он-лайн, так как находится в любимой деревне. Я поздравил его и задал несколько вопросов.
К своему 60-летию, как я помню, ты открыл две выставки, в ТЦ «Авиатор» и в галерее «5 Дом», а 70-летие ты встречаешь вместе с любимой женой, несколькими друзьями и самыми свежими работами. Это не случайно?
Абсолютно сознательно. Выставку сейчас делать — это потерянные время и труды. Выставку сделаешь, а ни на открытии, ни потом в зале людей не будет. Поэтому я повешу здесь в саду на деревьях картины, которые написал за это время, с 25 декабря, когда мы приехали. Правда, работ всего семь, но если выбросить потерянное время на нездоровье, то они написаны, практически, за месяц.
Я посмотрел нашу с тобой беседу 10-летней давности, которую ты завершил словами: «Мой учитель, Эдвин Марута, как-то сказал: «Художник становится художником только лет к шестидесяти», и я начинаю понимать, как он был прав. У меня впечатление, что я только начинаю что-то понимать в этом деле, как в профессиональном, так и в духовном отношениях».
Я могу полностью подписаться под этими словами, если заменить «лет к шестидесяти» на «лет к семидесяти». «Это дело» – такое непонятное, вот прошлым летом у меня из-под руки работы вылетали, все шло замечательно, а сейчас все идет с мучениями, как каторга. Бывало подобное раньше, но не так, как сейчас… Поэтому готов подписаться, что когда-то начну понимать.
Мне кажется, что «сейчас не идет», определяется твоим эмоциональным состоянием сегодня, а твой профессионализм никуда не делся.
Я не могу это понять, почему то идет, а потом — никак. Это как физическая боль, когда картина не получается. Конечно, профессионализм вытягивает ее на какой-то уровень, но я сам остаюсь неудовлетворенным.
За время работы в деревне, как мне кажется, ты пришел к новому стилю, у которого другой колорит, работы строится на обобщенных деталях. Может быть, твое состояние связано с поиском чего-то другого, может быть ты на некоем переломе. Или ты уже определился в этой найденной манере?
Нет, определится в нашем деле, где, что и как писать, мне кажется, нельзя. У нас это возникает непонятно откуда, наверно, это Божий промысел, а у кого-то может и бесовский, картины всякие бывают. Я не знаю, откуда это берется, не могу выразить словами. «Назначение живописи не ясно», – считает Поль Валери.
И почему ты этим занимаешься, и бросить не можешь, тоже не ясно?
Абсолютно. Никто давно ничего не покупает, ни кому это не надо. И тем более в такой период, когда люди боятся и смерти, и всего. И деньги, естественно, не тратят ни куда, поэтому если у тебя не пишется, то уж получившееся точно никто покупать не будет. А если ты не написал чего-то, то начинаешь болеть, в прямом смысле, и это неотъемлемая часть жизни.
Ты работаешь в деревне 25 лет, за это время, наверное, изобразил на своих картинах каждую тропку, полянку в округе. И все равно продолжаешь там писать?
Да, все равно, потому что все меняется. Сегодня это тропка такая, а завтра, та же тропка, с той же точки — совершенно другая, потому что изменилось состояние. Можно, сидя на одном месте, писать окрестности всю жизнь, условно говоря. Утренний и вечерний этюды, дневной и ночной можно сделать в течение одного дня, но сегодня день был солнечный, а завтра — дождливый и новая серия этюдов. А один день никогда не повторяет другой, и не удивительно, бывает, что пишешь одни и те же места, но на картинке, как и в жизни, они другие.
Вообще, в связи с юбилеем, тебя можно поздравить со многим, например, ты нашел любимое дело, чем заниматься, нашел, где заниматься, где писать, у тебя есть замечательное окружение близких людей и друзей, в котором тебе комфортно находиться, жить и работать…
Я ничего не находил, это все Промысел. Лично я с детства собирался пойти за папой в летчики морской авиации или в моряки. Все детство я провел в гарнизонах и ни в какие художники я не собирался, хотя бы потому, что не знал, что это такое. То же с деревней, когда случайно встретились в Кратово с покойным Рустиком (Рустам Курбанов, друг, художник), попили пивка и на следующий день я поехал с ним на этюды в Долматовский, где у него был дом, и где я тоже дом купил. А мог бы и не пойти в Кратово, и ничего этого бы не было. Как это все складывается — непонятно, Промысел. Все это делается без тебя, и ты этого не понимаешь, а подчиняешься и делаешь. Так и с искусством — мордой ткнули, кисть в руки дали, и – давай! Володя Фомичев, мой товарищ, говорит, что мы ничего не понимаем, что голова — это прибор не мыслительный, а принимающий и реализующий сигналы, может Божии. Один прибор принимает их, а другой — нет, один принимает лучше, другой — хуже. И я склонен согласиться с Володей.
