Узник концлагеря написал стихи о своем детстве, которое война разделила на «до» и «после»
Про Михаила Ивановича Кашина год назад мы публиковали большой материал «Потерянное детство Деда Миши». Именно так звали десятилетнего мальчика, который вместе с мамой и сестрой попал в немецкий концлагерь. Даже не дядя, а именно дед, потому что он не по своей воле перешагнул не только детство, но и юность.
В 1941 году Мише Кашину было 9 лет, и он только закончил первый класс. «Ельня, Козельск, Смоленск, где были сильные бои, от нас в нескольких сотнях километров, так что начало войны я не запомнил, — рассказывает Михаил Иванович. — По ночам было тихо, никакой бомбежки или пулеметных очередей, так относительно спокойно прошло лето. В сентябре 41-го мы даже собрались с ребятами и пошли в школу, которая была в другом, более крупном населенном пункте. Приходим, а там уже повсюду солдаты бегают, какая-то суматоха. Мы вернулись домой, а потом и в нашей деревне стали окопы копать».
В начале 1942 года из ближайших деревень всех погнали в только построенный лагерь для военнопленных и мирного населения вдоль варшавского шоссе около города Рославля. По словам Михаила Ивановича, за первые три дня вымерло практически 70 процентов из тех людей, которых с ними пригнали. Он и сам был при смерти, но выкарабкался. В лагере не нужны были те, кто ослаб и не мог работать в полную силу. Поэтому больных и истощенных убивали. Ежедневная цель каждого — не попасть в эту категорию людей, которых помимо их воли вычеркнут из жизни. После сортировки двоюродную сестру со старшим братом отправили в Брянскую область, откуда сестру угнали на работу в Германию. А Мишу с младшей сестрой, братом и матерью отправили в Бобруйск. По документам регистрации они оказались в бобруйском лагере 20 апреля 1942 года.
В концлагере Миша и его друзья выполняли поручение, которые передавали им из партизанского отряда, детям было намного проще везде пробраться, один раз их даже задействовали в настоящей боевой операции. После освобождения Деда Мишу и его команду привели к командованию и представили как помощников партизанского движения. «Заместитель командира партизанского отряда так и сказал: это юные солдаты, — улыбается Михаил Иванович. — А чем этих юных солдат кормить, когда три банки консервов на роту осталось. Тогда посмеялись и командир пошел нашу маму искать, чтобы она своих юных бойцов забрала. А в это время майор снял с себя какой-то значок и мне прицепил. Сейчас уже и не знаю, что это за награда была — я его потом на хлеб обменял, когда есть нечего было».
Единственное, что сегодня связывает Михаила Ивановича с его прошлым узника концлагеря – это собственная память и ежегодные встречи у монумента «Трагедия народов» на Поклонной горе 11 апреля, в международный день освобождения узников фашистских концлагерей. В красивую картинку победы, которая транслируется по телеканалам эти люди почему-то не вписываются, видимо, у войны не детское лицо.
В этом году Михаил Иванович после своей поездки на Поклонную гору принес в редакцию свои стихотворения, передающие пронзительную боль давно минувших дней, от которой невозможно избавиться.
Два детства
Пускай сегодня знают люди
О тех, кто выжил в дни войны.
Мы никогда не позабудем,
Что дважды были рождены.
Сначала – чудных песен звуки,
Рассказы брата и сестры,
Отца заботливые руки
И пионерские костры.
И материнской ласки сила,
И золотое солнце дня,
Неужто впрямь все это было
В том первом детстве у меня?
Война… И враз померкли дали,
Плясал огонь и пел свинец
А мы еще не понимали,
Что детству первому конец…
Потом: «Шнель, шнель!» – приказ зловещий,
И мать из своего угла
Через раскиданные вещи
К порогу первая пошла.
Фашист рукою не касался,
А бил и бил носком сапог,
Чтоб убедить вас – след остался –
Я сердце показать бы мог.
Потом туманный час рассвета
И путь, который не забыть…
Неужто впрямь смогли мы это
Второе детство пережить?..
Мне вспоминать об этом страшно,
Но буду, буду все равно!
Чтоб дети наши, внуки наши
Имели детство лишь одно!
Повезло
Дороги войны, как метели,
На Родину меня унесли.
Дети в солдатских шинелях,
Мужая, в окопах росли.
Большие солдатские руки
Мне отдавали тепло,
Лаской уняли муки,
Я думал: «Мне повезло».
Дошли сквозь огонь до Берлина
И в залпах последнего дня
Солдаты-гвардейцы, как сына,
Учиться послали меня.
Мелькают родные просторы,
Чужая земля позади.
И руки стальных семафоров
Меня провожают – иди!
Москва нарядилась в знамена,
Кругом от салюта светло.
А я, выходя из вагона,
Твердил: «Повезло, повезло».
Годы неслись без печали
Юношей стали звать,
Новые люди встречались,
Тепло и забота опять.
И все, что казалось секретом,
Яростно вдруг расцвело:
Советские люди это –
Вот почему повезло!
Москва – Поклонная гора
11 апреля 2019 г
