За долги годы у меня сложилось впечатление, что я время от времени играю какие-то скетчи в длинном и затянувшемся фарсе. Точнее, я прикасаюсь к системе, которая творит довольно трагичные вещи, но на деле оказывается что то, как она это делает, всегда укладывается в анекдот. Таких «анекдотов» было множество, с различной степенью драматизма и полной гаммой последствий, так как факт, что «король-то голый» бесследно не проходит.
Вот, новый поворот… но всегда в одну и ту же сторону
В 2014 году мы провели «следственный эксперимент» на выборах в городской Совет депутатов: выставили команду активистов от партии «Яблоко», чтобы их точно зарегистрировали (независимые кандидаты собирают подписи для выдвижения, по которым довольно просто «срезать» ненужных), провели избирательную кампанию, подобрали прекрасных обученных наблюдателей. Нас даже сняли в Жуковском городском суде за несколько дней до выборов, а потом в Мособлсуде практически перед самыми выборами восстановили. А в ночь выборов просто переписали все протоколы, и это не мои догадки, у меня были первоначальные протоколы со всех участков, на одном я даже сама присутствовала на подсчете. Но самое поразительное было не это, а то, как система, пытаясь исправить «эксцессы исполнителей», еще больше раскрывала всю картину, втягивая в нее все больше персонажей. Когда в суды приходили члены участковых комиссий и узнавали свою подпись только на первоначальном протоколе, а на некоторых участках и вовсе подписывали пустые протоколы, суд пожимал плечами и выносил вердикт: нарушения были, но они не повлияли на результаты волеизъявления (видимо, изменение персонального состава Совдепа за ночь на 70% и попадание в него трех представителей «Гарантии-строй», которая на тот момент была знаком качества всего плохого, мелочи, не стоящие внимания). Следственный комитет завел уголовное дело по факту того, что в неизвестное время в неизвестном месте неизвестные люди сфальсифицировали выборы, правда, почерковедческая экспертиза доказала, что люди – довольно известные в узких кругах, но на результат это не повлияло. После этого для себя я вопрос с выборами закрыла, так как проверила все досконально: пульса нет, пациента не спасти. Время от времени приходила на выборы на свой избирательный участок, уносила бюллетень, но у комиссии все равно все исправно сходилось, пульс не прощупывался.
Почти через десять лет «следственный эксперимент» случился уже по другому случаю.
В марте 2023 года я узнала, что своими словами в апреле 2022 года я поразила «в самую пятку» ветерана СВО города Рязани, посчитавшего, что я дискредитирую Вооруженные силы РФ. Он мучился несколько месяцев, а после выхода статьи ЖВ про его знакомого и по совместительству депутата Жуковского Совдепа Сергея Журавлева, жить с таким грузом стало невыносимо, тогда в Госдуму депутату Александру Хинштейну было отправлено обращение от избирателя покарать меня по всей строгости закона. Проще говоря, донос, так как трудно поверить, что ветеран СВО Рязани вдруг так заинтересовался тем, что думает и говорит журналистка из другого региона. Депутат Хинштейн, который известен собственной бдительностью по мониторингу репертуара развлекательной программы в сочинских отелях и плэйлистов в Яндекс.музыке, отправил материалы в Роскомнадзор, оттуда ушло в МВД РФ, а затем спустили в ГУВД по Московской области. И на протяжении всего пути, отраженного в материалах дела, все многочисленные генералы так и не смогли самостоятельно квалифицировать, есть ли состав правонарушения в моих словах или нет. 26 января начальник Главного управления по противодействию экстремизма МВД РФ в чине генерал-майора направил обращение начальнику ГУ МВД России по Московской области генерал-лейтенанту полиции В.К. Паукову, в котором сообщил о необходимости проведения психолого-лингвистического исследования, «в целях принятия обоснованного процессуального решения по материалу».
Экспертизы специального назначения
Поручили это исследование широко известным в узких кругах Н.Н. Крюковой и А.Е. Тарасову из АНО «Центр социокультурных экспертиз». Эти специалисты наполняли экспертной оценкой не одно дело, включая иск о ликвидации правозащитного центра «Мемориал»* по иску прокуратуры города Москвы, обвинение Олегу Орлову. Благодаря экспертному заключению Крюковой и Тарасова москвичу Юрию Каховцу переквалифицировали обвинение на более тяжкую часть статьи — распространение «фейков» об армии по мотивам ненависти или вражды (пункт «д» части 2 статьи 207.3 УК).
Во всех процессах возникал вопрос, как психолого-лингвистическую экспертизу могут делать учитель математики и переводчик, ответа так никто и не получил. И от этого масштаб компетенции данных экспертов растет как на дрожжах: в разных делах они выступали и религиоведами, и сексологами, и культурологами, и социальными антропологами, и правоведами. А из исследования в исследование «переезжают» целые куски текста, возможно поэтому в моей «экспертизе» оказались две страницы на тему пропаганды экстремизма, который не был указан в поставленных перед экспертами вопросах. На которые они не ответили, просто в терминах, далеких и от психологии, и от лингвистики переписали определение ст. 20.3.3 (дискредитация использования вооруженных сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан), добавив мне еще возбуждение вражды и ненависти к определенной группе лиц. Как и во всех остальных случаях, АНО «Центр социальных экспертиз» довольно быстро скомпилировал 21 страницу из общих определений, добавив полстраницы выводов, подкупающих своей новизной и свежестью. В списке использованы литературы множество словарей, включая толковый словарь уголовных жаргонов (хотя мне вроде бы до этого еще далеко), и несколько справочных пособий с не вполне адекватными ссылками на страницы в сети Интернет. Единственным лучом научности в этом списке литературы была «Методика проведения судебной психологи-лингвистической экспертизы материалов по делам, связанных с противодействием экстремизму и терроризму». Такой выбор в моем случае вызывает вопросы, так как ни в экстремизме, ни в терроризме я даже не в меру бдительными гражданами замечена не была, однако брошюра была подготовлена РФЦСЭ при Минюсте России.
Когда я впервые прочитала это экспертное заключение, больше похожее на реферат первокурсника, я сразу поняла, что с экспертами что-то не так, даже здесь и сейчас. Через несколько часов после ознакомления выяснила, что у психолога и лингвиста нет даже и дипломов, подтверждающих их квалификацию. И на следующий день подала в уголовный розыск ходатайства о привлечении настоящих, дипломированных экспертов, чем ввела весь угро в ступор, так как «такого еще не было». В полиции мне так и не ответили, а вот жуковский городской суд ответил, «не отходя от кассы»: ходатайство отклонить, так как экспертизу по делу об административном правонарушении проводить не обязательно. То же самое было и с ходатайством о выступлении настоящего эксперта в качестве свидетеля.
Почувствуйте разницу
К моменту подачи апелляции в Мособлсуд я твердо решила разорвать эту порочную нить бытия, в котором мне рассказывают, что белое – это черное, а черное – это белое, и сделала экспертное исследование у лучших в этой области специалистов из Санкт-Петербурга – Игоря Жаркова и Вероники Константиновой. Без ненужных компиляций не относящихся ко мне определений экспертиза ответила на поставленные вопросы и это заняло более ста страницы, последние десять – дипломы экспертов, подтверждающие их полномочия. И внушительный список литературы, включая собственные публикации, в том числе и по заказу Роскомнадзора, надзорного за СМИ ведомства.
Экспертиза должна была ответить, на несколько вопросов: содержалась ли в представленном материале (стрим в интернете) информация о деятельности Вооруженных сил в моей речи, и если была, то в какой форме она выражена? А также пришлось спросить, содержатся ли в данном материале признаки возбуждения вражды и ненависти по отношению к какой-либо социальной группе, так как это мне бонусом приписали «эксперты» Крюкова и Тарасов. В результате половина «исследуемых» фраз и далеко идущих выводов вообще не являются релевантными для разрешения поставленных перед специалистами вопросов.
И даже там, где мне вменяется дискредитация – это скорее плод воображения, чем аргументированная позиция. Например, я виновата в том, что иронизирую над термином денацификации, но я-то иронизировала над уместностью его применения: «А.М. Знаменская выражает недоумение относительно применения термина «денацификация», который согласно содержанию единственного ранее известного понятия, связанного с этим термином, может обозначать только мероприятия, проводимые по завершении боевых действий, без использования военной силы, для обозначения мероприятия в форме специальной военной операции, ход которого предсказуемо и неизбежно включает совокупность боестолкновений…» То, что в указании на некорректное смысловое употребление термина видится что-то ужасное, это уже вопрос к тему, кому это видится.
В выводах экспертного исследования указано, что мои слова не содержат специальных лингвистических признаков дискредитации какого-либо использования Вооруженных сил РФ, а также лингвистических и психологических признаков возбуждения вражды, ненависти по отношению к к какой-либо социальной группе.
А все происходящее вокруг, по мнению эксперта-психолога, порождает во мне когнитивный диссонанс, но это я и так знаю: пейзаж за окном давно стал меняется, и не лучшую сторону. «Отсутствуют психологические признаки направленности на утверждение чего-либо, присутствуют признаки сомнения, рефлексии, недоумения, субъективной потребности разобраться в проблеме и преодолеть когнитивный диссонанс. Следует также добавить, что указанный навык критическо-аналитического мышления, проявленный в высказанных А.М. Знаменской сомнениях, с психологической точки зрения относится к психологическим признакам здоровой, психологически зрелой социализированной личности». Так что у меня теперь и справка есть, чего не скажешь об экспертах, которые не имея на то полномочий, свое воображение втиснули в мое правонарушение.
Дипломов нет, но есть неуемная квалификация
Свою экспертизу я неоднократно пыталась приложить к делу в Мособлсуде, однако каждый раз суд, посовещавшись на месте, отказывал. На том основаниями, что авторитетные эксперты не были предупреждены об ответственности за дачу заведомо ложного заключения. А так как предупредить их могли либо правоохранительные органы, либо суд, которые у меня эти ходатайства отметали, круг замкнулся.
Но нам с адвокатом Валерией Дорошенко все же удалось через суд затребовать дипломы экспертов Крюковой и Тарасова, чтобы были подтверждены полномочия для проведения экспертизы, ставшей единственным доказательством моего правонарушения.
Ожидания нас не обманули: несмотря на то, что эти специалисты продолжают как на конвейере экспертизы по уголовным делам, дипломов, позволяющих им это делать, так и не появилось. У Н.Н. Крюковой диплом учителя математики средней школы, а у А.Е. Тарасова – переводчика референта английского и немецкого языков. И это их ничуть не смущает, что и отражено в сопроводительном письме в суд. Логика проста и незамысловата: у АНО «Центр социокультурных экспертиз» в Уставе прописано предоставление экспертных услуг по заказу и заданию юридических и физических лиц, согласно закону, судебно-экспертная деятельность не подлежит лицензированию, поэтому достаточно иметь любой диплом о высшем образовании. Занавес. А нехватку профильных дипломов эксперты АНО «Центр социокультурных экспертиз» компенсируют «квалификацией», которая по их убеждению, у них присутствует.
После такого аттракциона неслыханной щедрости в объяснениях адвокат Валерия Дорошенко отправила запрос в тот самый Российский федеральный центр судебной экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации, который указан в списке литературы экспертизы Крюковой и Тарасова, приложив их дипломы математика и переводчика.
И ответ Минюста не заставил себя ждать: «лицами, компетентными для проведения комплексного исследования, являются лица, имеющие высшее профессиональное образование в области лингвистики (филологии) и высшее профессиональное образование в области психологии… Таким образом, исходя из вышесказанного, указанные специалисты не обладают необходимыми профессиональными компетенциями для проведения психолого-лингвистической экспертизы, так как не имеют высшего лингвистического (филологического) и психологического образования».
То есть, Минюст определил, что эксперты Н.Н. Крюкова и А.Е. Тарасов не могли проводить психолого-лингвистическую экспертизу, так как не имеют полномочий, какой бы неуемной квалификацией они не обладали. Как и во множестве других случаев, в том числе и по уголовным делам, где на кону лишение свободы.
Мособлсуду пришлось исключить из дела единственное доказательство моего правонарушения – экспертизу, однако это не повлияло ровным счетом ни на что: я по-прежнему, виновна только теперь, исходя из внутреннего убеждения судьи. Таким образом сгладили все шероховатости исполнителей, да еще и признаки суверенной демократии обнаружились: жалобу на решение Жуковского городского суда удовлетворили, правда частично и парадоксально. Ничего нового, подкупает лишь простота, которая хуже воровства.
Мы, естественно, будем подавать кассационную жалобу и собираемся дойти и до Верховного суда, не потому что верим в справедливость, а потому что хотим запротоколировать все, что сейчас происходит с любителями протоколов, решений и приговоров.
При этом решение суда, по которому мне нужно выплатить штраф в 30 тысяч рублей, вступило в силу. И для меня важно, что вокруг еще остались люди, которые считают, что белое – это белое, а черное – это черное, что люди делятся не на партии и национальности, а на подлецов и порядочных. Поэтому я решила объявить сбор средств на выплату штрафа, и тут важна не сумма, а поддержка, которая в очередной раз напомнит, что мы все-таки граждане, а не население.
Карта Сбербанка – 5469 4000 2557 6864
Карта ВТБ – 2200 2404 1857 4444
