«А можно у вас пройти стажировку? Нам нужны публикации для поступления на журфак, дочь хочет стать журналистом…» Женщина, обратившаяся ко мне с такой просьбой, была уверена, что я ее пойму. Впрочем, она права, и мы в ЖВ много раз этот делали: брали в стажеры школьников, давали им задание, помогали с факт-чекингом и вместе работали над текстами публикаций… Чаще с чувством глубокого удовлетворения, иногда – с сожалением о потраченном времени. Тем не менее, само желание стать журналистом воспринималось всеми поколениями сотрудников ЖВ как некий признак пассионарности, а значит, вполне заслуживающий поддержки.
На этот раз я не задала естественный вопрос, почему мама, а не сама будущая журналистка просит о стажировке, и кем все-таки хочет стать девочка: студенткой журфака или журналистом? Обычно на этой истории все становится понятно. Как минимум для того, чтобы решить, стоит ли тратить время: и девочке с мамой, и редакции.
Признаюсь, я просто не успела о чем-то спросить, как женщина чистосердечно призналась: несостоявшийся журналист – это она сама, хотела поступать на журфак, но родители настояли, чтобы окончила МАИ, теперь работает главным бухгалтером… а дочь учится в 11 классе, по складу ума – гуманитарий, почти отличница, пишет стихи и «безупречно чувствует слово».
Вот такой набор простых объяснений, к которому можно было бы предъявить много вопросов, долго рассказывать, что журналистика – это нечто другое, чем даже чувство слова. Но я поймала себя на мысли: а разве это важно? Какое имеет значение, что я думаю про профессию, которая в моей стране стала запретной. И не только на уровне неформальных понятий. Госдума за последние годы наложила такую кучу законодательных запретов, что даже самые «отмороженные» пропагандисты выпали в осадок.
«Извините, я не буду комментировать вывод наших войск из Херсона, – аккуратненько подстраховался недавно телепропагандист Норкин. – Если я скажу, что это правильно, меня привлекут по статье о призывах к нарушению целостности страны. А если я скажу, что неправильно, меня привлекут по статье о дискредитации вооруженных сил». И надо признать, выглядело это почти естественно, без стеба, просто как оправдание.
*внесен в перечень физлиц, «в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму»
Удивительно, что моя собеседница об этом не знала. Как ей это удалось, сказать трудно, но в представлении мамы старшеклассницы жизнь в России за последний десяток лет вовсе не изменилась: она не слышала о репрессиях, не следит за спецоперацией в Украине, ни разу не столкнулась с российским правосудием и не понимает, чего хочет этот Навальный*. Она уверена, что журналистика бывает разная, и ничто не мешает дочери воплотить в жизнь мамину мечту. «Да нас не интересует политика, – говорит она, – ведь можно писать о культуре, образовании, психологии, семейных отношениях… да мало ли о чем?»
**внесен Минюстом РФ в реестр иноагентов
Если честно, я даже слегка позавидовала ее оптимизму. Но сразу вспомнила, почему Россию покинули лучший кинокритик Антон Долин**, прекрасный журналист-культуролог Ксения Ларина… А еще учитель – историк, публицист Тамара Эйдельман**, писатель Дмитрий Быков** и даже символ эстрады Алла Пугачева. Ровно потому, что политика в стране, несовместимая с гуманизмом, правдой и вообще цивилизацией, наступила на все живое. Увы, страна реально погрузилась в нечто среднее между ужасом и фельетоном. Здесь нельзя войну называть войной, но можно рассказывать 24 часа в сутки про борьбу за мир с оружием в руках на чужой территории. Здесь нельзя заниматься наукой без риска оказаться «изменником родины», потому как наука не может развиваться вне открытого мира. Здесь патентованные патриоты гордятся коррупцией, а те, кто против – иноагенты. Здесь учат Родину любят ровно те, кто отнял родину у людей, полностью разгромив местное самоуправление. Здесь доносчик не стесняется своего призвания, он чувствует себя полезным, а правозащитник обречен быть изгоем. Здесь мерилом доблести является лояльность, о чем недавно с гордостью поведал читателям ЖВ местный депутат Журавлев.
И, наконец, здесь сама гордость превратилась в бесконечный бред о том, чего нет. Например, о славном центре отечественного авиастроения, о городе-саде, о пресловутом высокоинтеллектуальном потенциале и о патриотизме. Без любви к ближнему, но с царем в голове, с автоматом наперевес и исключительным презрением к мыслительному процессу.
Я очень сочувствую тем жуковчанам, которых тошнит от такой реальности. Увы, это единственная, на мой взгляд, адекватная реакция здорового сознания. Ее нужно пережить. А значит, не впадать в отчаяние, не терять связей с близкими по духу людьми, воспринимать нынешнюю турбулентность как научно обоснованное явление, а не начало конца света.
Впрочем, мой любимый писатель, удивительный гуманист Курт Воннегут сказал: «Давайте, признаемся честно: мы все ждем и не дождемся, когда придет конец света…»
На самом деле это значит, что в конце тоннеля все равно есть выход. Во всяком случае, на это стоит надеяться. Ведь другой известный гуманист, журналист и политик Вацлав Гавел высказал не менее ценную мысль: «Надежда – не убеждение, что что-то будет хорошо, а уверенность, что что-то имеет смысл, независимо от исхода».
Возможно, это все – лирика. А если по существу – за окном конец ноября. Именно в это время 31 год назад появились «Жуковские вести». Это было время, когда возможности опережали надежды, свобода слова имела безусловную ценность. И не было безумных законов, которые бы позволяли власти скрывать правду, манипулировать людьми и черное называть белым.
Сегодня многое изменилось. Уже мало кого волнует коррупция, люди шепотом обсуждают мобилизацию, власть скрывает, народ молчит…
Но мы и сейчас изо всех сил стараемся заниматься честной журналистикой. Надо признать, это перестало быть профессией, это образ жизни как единственное, что осталось от той эпохи, когда еще были честные выборы, приличные политики, независимая пресса и пассионарное гражданское общество.
Настоящая журналистика сегодня – это (хотим мы или нет) все равно политика. Потому что быть вне политики уже невозможно, как жить вне воздуха, вне света, вне ощущения причинно-следственных связей. Политика давно стала не про левых и правых на Охотном ряду или в местных советах. Она про добро и зло, про войну и мир, про правду и ложь…
Конечно, рано или поздно мы обязательно разберемся и обязательно расскажем «что же было с родиной и с нами». И это будут не рассказы журналистов, а откровения жуковчан… Так бывает, когда к людям возвращается сознание, уходит страх и преодолевается отчаяние.
Мы обязательно его преодолеем. А потому поздравляем всех наших верных читателей с днем рождения ЖВ!
Ну, и конечно, миру – мир, нет – войне, свободу узникам совести, лучи поддержки репрессированному ученому ЦАГИ, профессору Валерию Голубкину!