Из жизни «антисоветчиков»: пошли письма
Сергей Довлатов всегда был моим любимым писателем. Я до сих пор перечитываю его книги, не пропуская ни одной страницы. У него удивительный дар чувствовать время, людей и превратности того, что мы называем судьбой. Для вышедшего из совка еще не старого поколения (к которому я себя причисляю) проза Довлатова была чем-то вроде мостика, по которому можно пройти, не услышав за спиной досужих причитаний типа «Эх, какую страну потеряли?!»
Между тем, мой очень хороший друг, предприниматель, библиофил и философ однажды сказал: «Довлатов — хороший писатель. Но, согласись, для своего времени. Сейчас (а это было первое десятилетие двухтысячных — прим. автора) его проза местечкова, она не очень актуальна. Точнее, она отражает то неестественное положение, в котором вынуждены были жить некие люди конкретной страны. В моем понимании, классика — это более глобальная вещь, это общечеловеческий философский дискурс о смысле жизни, о добре и зле, об уме и глупости, о природе лжи, конформизма, любви и ненависти. То, что есть, например,
у Воннегута в его “Времятрясении”…» Я люблю Воннегута, но с другом не согласилась. Мы, кажется, спорили. Видимо, я чертовски была неубедительна тогда, потому как больше мы ни разу не возвращались к этой теме.
Мой друг умер пять лет назад. На его могиле стоит памятник со словами Воннегута «Все, что было, будет всегда, а все, что будет, всегда существовало».
Странно, именно сегодня я вспомнила об этом. А еще я вспомнила совсем не местечковые и очень актуальные слова Сергея Довлатова: «Мы без конца проклинаем товарища Сталина и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?»
Надо признать, что повод вспомнить все-таки был. В редакцию ЖВ позвонил мужчина. Судя по голосу — не старик. Посылал в мой адрес проклятия и обещал написать «в органы». Ему не понравилась моя колонка в прошлом номере, где я рассуждала о том, что такое «нормальность» и почему «нет войне». «Это пропаганда», — безапелляционно и весьма агрессивно настаивал он, а я подумала, что в этом сюжете не хватает всего одного слова — «антисоветская». Поэтому на всякий случай спросила: «Поясните, пропаганда чего?» Мужчина почему-то слегка растерялся и решил прекратить разговор словами «В органах разберутся». «Ничего себе, дружище, — подумала я, — такой актуальности довлатовской прозы не было даже в те времена, когда она только вышла из самиздата».
А потом мне стало известно, что с таким же посылом разобраться с газетой обратилась бдительная женщина. И куда бы вы думали? В приемную «Единой России», где ей тут же порекомендовали «написать в органы». Говорят, что женщина удивилась. Вероятно, потому что считала, что «Едро» и «органы» — одно и то же. Меня же удивляет другое: в каком мире живут эти люди, у которых находится время набрать номер телефона или сходить «куда следует». Только ради того, чтобы не нагружать себя сомнениями, чтобы никто не мешал идти строем в одном направлении. Даже если это путь в ад: «там, в органах, разберутся».
Впрочем, Сергей Довлатов описал природу такого явления очень точно. И так глубоко, как это делают классики: «Разумеется, существует врожденное предрасположение к добру и злу. Более того, есть на свете ангелы и монстры. Святые и злодеи. Но это — редкость. Шекспировский Яго как воплощение зла, и Мышкин, олицетворяющий добро, — уникальны… В нормальных же случаях, как я убедился, добро и зло произвольны. Так что, упаси нас Бог от пространственно-временной ситуации, располагающей
ко злу…
Меня смешит любая категорическая нравственная установка. Человек добр! Человек подл! Человек человеку — друг, товарищ и брат… Человек человеку — волк…
Человек человеку — все, что угодно.
В зависимости от обстоятельств. Человек способен на все — дурное и хорошее. Мне грустно, что это так». Это правда, мне тоже грустно. Но, слава богу, есть и то, что компенсирует эту грусть. Мой коллега и друг, главред «Новой газеты», лауреат Нобелевской премии мира Дмитрий Муратов сделал то, что меня восхищает. Он выставил на аукцион и продал свою Нобелевскую медаль, передав все средства одной из самых авторитетных в мире организаций — ЮНИСЭФ — под конкретные цели. Более ста миллионов долларов — для помощи детям-беженцам Украины.
На мой взгляд, это важная история. Как и слова Муратова перед самим аукционом: «… У одного ребенка, беженца из города Мариуполь, была молитва, мне о ней рассказали: “Господи, помоги мне зарядить телефон, чтобы позвонить маме”. Я прошу всех в зале на секунду подумать, что это ваш ребенок. На нашем аукционе нет молотка, но если бы он был, я попросил бы этот молоток себе в руки, чтобы вбить гвоздь в гроб войне…»
Очень правильные слова. Они называют вещи своими именами. И это голос той России, которую нетрудно любить.
А потому — «Нет войне!», «Салют — Довлатову!», «Презрение — доносам!», «Свободу политзаключенным!» И, конечно, «Возвращение смыслов родному Жуковскому». Что невозможно, пока ученые ЦАГИ сидят в тюрьме. А значит: «Свободу Валерию Голубкину!»
