Семью Голубкиных я знаю с детства, с одной из дочерей Валерия Николаевича, Людой, я вместе занималась художественной гимнастикой. Мы вместе были в спортивном лагере, ездили на сборы и соревнования. Затем в той или иной степени общались семьями, потому что спорт детей становится, как правило, довольно существенной частью жизни всей семьи. Голубкины были олицетворением популярного тогда понятия «папа, мама, я — спортивная семья», они каталась то на лыжах, то на коньках, то ходили в походы. И это был даже не спорт, а семейное хобби, состояние души, когда просто важно быть всем вместе.
Когда я прочитала новость о задержании ученого ЦАГИ Валерия Голубкина, даже несмотря на знакомое лицо на фото, я все же позвонила Люде. Настолько это было невероятно: человека, который посвятил свою жизнь развитию российской авиационной науки, который не уехал в 90-е, который в своем патриотизме (настоящем, а не извращенно-показном) по сути был государственником, ученого, это самое государство обвинило в госизмене.
Россия — страна знаков, задержали ученого ЦАГИ Голубкина 12 апреля 2021 года в День космонавтики, как потом оказалось, в рамках дела его коллеги Анатолия Губанова, находящегося в СИЗО с декабря 2020 года. Их обвиняют в передаче секретных данных одной из стран НАТО. При этом Голубкин присоединился к работе над проектом в 2018 году, Губанов попросил помочь с редактурой и оформлением отчетов о работах, которые сотрудники ЦАГИ были обязаны выполнить по контракту. Речь идет о проекте HEXAFLY-INT (High-speed Experimental Fly Vehicles). О нем есть подробная информация на сайте ЦАГИ. Этот международный проект, согласованный на российском уровне со всеми необходимыми ведомствами, в том числе и с Минпромторгом, был начат в 2014 году и длился четыре года. Проект предполагал создание гражданского самолета на водородном топливе. Этот самолет должен был преодолевать расстояния в разы быстрее, чем обычно. Например, между Токио и Брюсселем — за два часа. В исследованиях, кроме ЦАГИ, принимали участие и другие российские научные институты, а также европейские и австралийские. Однако именно этот проект стал основой уголовного дела на двух жуковских ученых.
Валерий Голубкин вину не признал. В письме из СИЗО, отвечая на вопросы РБК, ученый объяснил: «В моих действиях не было никакого состава преступления, поскольку данный проект, как и все его результаты, с самого начала были открытыми и предназначенными для общего использования партнерами по проекту». Однако это следствие не убедило.
С момента задержания ученого меру пресечения неоднократно продлевали, несмотря на ходатайства адвокатов о замене ареста домашним арестом ввиду состояния здоровья. В СИЗО Валерий Николаевич уже переболел коронавирусом, ему требуется постоянное лечение в связи с онкологическим диагнозом. Поручителями выступили известные ученые, общественные деятели, а также несколько жителей города. Однако для следствия и суда это оказались невесомые аргументы.
И в этот момент сам Валерий Николаевич и его семья показали пример человеческого достоинства и глубокой порядочности, готовность отстаивать свои идеалы и принципы, но главное, остались верны себе и друг другу. Профессор Голубкин не пошел ни на какие сделки со своей совестью и требовавшими этого следственными органами. А семья встала горой, несмотря на советы «доброжелателей» и ситуацию вокруг.
К защите были привлечены адвокаты «Команды 29», которые специализировались на делах о госизмене. Однако их вскоре признали иностранными агентами, фактически выписав запрет на работу в России. В дело вступила адвокат Мария Эйсмонт.
Семья Голубкиных этот трудный год пережила благодаря поддержке друг друга. Жена и дети создали форму, которую могут заполнить все желающие написать Валерию Николаевичу, отправят письмо, а ответ им передадут его родственники. А Валерий Голубкин с помощью друзей не нарушил традицию и подарил жене на Новый год букет цветов через курьера с открыткой.
26 августа профессору МФТИ, доктору физико-математических наук Валерию Голубкину исполнилось 69 лет. Жуковчане, коллеги из ЦАГИ, студенты МФТИ, коллеги из ЛИНКа, бывшие одноклассники отправили ему поздравительные открытки, на которые он с удовольствием ответил, уверенный в своей правоте и в том, что справедливость рано или поздно восторжествует.
В конце октября ученые, журналисты, правозащитники подписали открытое письмо в защиту жуковского ученого из ЦАГИ Валерия Голубкина. Среди подписантов Михаил Глазов, член-корреспондент РАН, доктор физико-математических наук Борис Штерн, доктор физико-математических наук, писатель Григорий Чхартишвили, журналист Зоя Светова, политик Дмитрий Гудков и многие другие. 8 февраля правозащитники подали в Администрацию Президента 116 тысяч подписей под этой петицией с требованием освободить профессора Валерия Голубкина.
Шестилетний внук жуковского ученого к Новому 2022 году написал письмо Деду Морозу, в котором попросил «спасти дедушку». «Дедушка, я скучаю. Когда тебя отпустят? Я буду ждать ответ и напишу, когда ты напишешь мне письмо. <…> Я сказал Деду Морозу: “Пожалуйста, спаси дедушку”».
В своем первом письме из СИЗО Валерий Голубкин написал: «Я огорчен произошедшим, но теперь надо крепиться, набраться терпения и бороться за справедливость, добиваться признания невиновности, как оно на самом деле и есть». А жена Светлана в интервью ЖВ в апреле 2021 года сказала, что они будут бороться за Валерия Николаевича. Этот год — самое наглядное доказательство этих слов.
ЖВ поговорили с женой и детьми Валерия Голубкина
Прошел год, изменилось ли отношение к правосудию, с которым столкнулась ваша семья?
Вначале казалось, что мы сейчас как возьмемся все и придумаем что-нибудь, вытащим папу из этого кошмара, ведь нас много — родственников, детей, просто людей, возмущенных ситуацией, и дело наше правое, и должны же быть какие-то варианты… Постепенно пришло осознание, что надеяться особо не на что. Избавились от иллюзий по поводу судебной системы в России. Следователи ФСБ имеют всю власть, чувствуют свою безнаказанность, вседозволенность, некоторые из них, даже не скрывая, говорят о том, что могут упечь в тюрьму кого угодно и насколько угодно. Видим, что судьи полностью зависимы от силовиков, с абсолютно атрофированным мозгом и волей. Зачем существуют суды, непонятно. Если мы скажем, что арест был большой неожиданностью для нас и Валерия Николаевича — мы не скажем ничего. Это был шок, удар, потрясение, кошмарный сон, в котором мы застряли вот уже на год. Ощущение ошибки и большой несправедливости не покидает нашу большую семью, друзей папы и его коллег — все мы находимся на стороне Валерия Николаевича, и, насколько это возможно, поддерживаем его. В основном наша поддержка заключается в слове, в нашей общей вере в победу. Сейчас Валерию Николаевичу, как человеку и ученому, необходимо осознавать, что он там не один в одиночной камере уже год ждет решения. Что на другой стороне его ждут семья, друзья и коллеги, с верой в справедливость, человеческую и государственную.
Как Валерий Николаевич себя чувствует?
Чувствует себя в целом нормально. Вначале у него было полное непонимание, почему он содержится под стражей, были какие-то надежды на справедливость правосудия, на хоть какое-то подобие независимости суда, но после пары судебных заседаний по продлению меры пресечения все иллюзии отпали. (Учитывая, что нашу судебно-правовую-следственную систему Валерий Николаевич представлял себе примерно как в фильме «Место встречи изменить нельзя».) Был период, когда ему, видно, совсем тяжко было, не хватало душевных сил смириться со своим положением, но после того, как принял решение бороться за правду и свое честное имя, не идти на компромисс, он пришел в норму. В редкие моменты, когда удавалось увидеть его в суде, был бодр и уверен в себе.
Папа выживает и держится лишь благодаря жесткой самодисциплине, которую развивал в себе и своих детях всю жизнь. Пытается делать спортивные упражнения в камере, готовить себе простейшие салатики из передач и изучает УК. Изучает, чтобы хотя бы приблизительно понять, как же устроена судебная система в нашей стране. Но профессор физики, привыкший к точным наукам, вряд ли сможет понять эту темную, размытую систему, где на первом месте не жизнь порядочного человека, не справедливость, а очередные награды и звания.
Как люди вокруг реагировали на обвинения, все ли прошли эту своеобразную проверку?
Все друзья, родственники, знакомые Валерия Николаевича уверены в его невиновности, как оно на самом деле и есть. Письма папе продолжают постоянно писать несколько человек из числа коллег, бывшие студенты, аспиранты, друзья, родственники.
Коллеги из ЦАГИ, к сожалению, «проверку на вшивость» не прошли: никто не борется и не собирается бороться за своих коллег, не высказывается вслух о происходящем беспределе, хотя все без исключения уверены в невиновности обоих сотрудников. Кто-то молчит и радуется, что попал в переделку не он. Большинство же боятся, да и сверху дано указание не влезать и никак это дело не комментировать.
Насколько активно за этот год шли следственные мероприятия, что нельзя было отпустить под домашний арест?
Следственные действия за прошедший год практически не велись. Поначалу была пара допросов, один раз осенью была психолого-психиатрическая экспертиза, ну, и суды по продлению, это все. За год сменилось четыре следователя. Папа вот уже год находится в СИЗО Лефортово один в камере два на три метра при практически нулевом количестве следственных действий. Человек, радевший за развитие отечественной науки на протяжении многих лет, он не понимает, как можно невиновного человека содержать под арестом. Мало того, что обвинение абсурдно и не выдерживает никакой критики, но плюс к этому он там просто сидит, и ничего не происходит, кроме очевидно плодотворной деятельности бессменной связки «следствие — суд», с завидным постоянством продляющей арест каждые два-три месяца вместо того, чтобы отпустить пожилого, не очень здорового человека хотя бы под домашний арест. Чтобы не свихнуться от одиночества и не потерять способность разговаривать он поет песни во время каждодневной прогулки в такой же камере, но с решеткой на потолке, читает книжки и пишет нам письма, которые остались единственной радостью в его теперешнем положении.
Сам Валерий Николаевич считает, что он достаточно обеспечен материально, так как является работающим на двух работах пенсионером. Он убежден, что при существующем конституционном строе в стране ему были предоставлены широкие возможности для плодотворной научно-исследовательской деятельности и полноценной семейной жизни, и у него никак не могло быть оснований для совершения чего-то, направленного против государства. Кроме того, отец Валерия Николаевича, Голубкин Николай Иванович, был ефрейтором советской армии и прошел ВОВ с боями, работая связистом, поэтому его сын был воспитан в духе патриотизма и любви к Родине, недопустимости никакого предательства. В студенческие годы Валерий Голубкин принял военную присягу на верность Родине. В связи с этим он считает подозрение себя в измене Родине абсолютно неприемлемым и более того, оскорбляющим его гражданское и человеческое достоинство. Дело обстоит как раз наоборот: угрозу безопасности государства представляют собой необоснованные уголовные преследования ученых. Это приводит к срыву поисковых научно-исследовательских работ по созданию опережающего научного потенциала для будущих достижений, к срыву процесса подготовки новых научных кадров в ВУЗах, уходу квалифицированных молодых сотрудников из науки, нарушая тем самым преемственность научных поколений и препятствуя сохранению и развитию научных школ. Все это приобретает особую актуальность в связи с последними событиями между Россией и Украиной, когда введение различных санкций должно сплотить российское научное сообщество для преодоления всех возникающих трудностей. Как никогда сейчас важно сохранить научный потенциал нашей страны, обеспечить преемственность научных поколений, передать накопленные знания молодым ученым, поддержать их в нелегкое время.
История Валерия Голубкина и его семьи — знак времени, когда в день первого полета человека в космос арестовывают ученого, благодаря которому развивалась отечественная авиационная наука. И когда очередной Рогозин в очередной раз будет вспоминать в этот день, что мы первые освоили космос, нужно понимать, что сейчас мы его закрываем, и не только его, но и свое будущее. А трагедия семьи Голубкиных — это не просто частный случай, это то, что повлияет на нашу жизнь намного больше, чем бравурные речи о былых успехах. Уверена, Голубкины справятся, а вот страна, сажающая ученых за госизмену, вряд ли сможет развиваться…
