Как ни парадоксально, но это случилось практически одновременно: губернатор Воробьев объявил всей стране, что Подмосковье вышло на плато по заражению коронавирусом, а жители Жуковского узнали, что их единственную городскую больницу перепрофилируют в «ковидную»
Коронавирус как градообразующий объект
Городская больница на минувшей неделе стала центром внимания и объектом бурных волнений для жуковчан. Главврач Лилия Бусыгина сообщила, что ГКБ (в полном составе) с 4 мая переходит на работу с больными коронавирусом. По сути это означало, что единственная в городе больница перестанет принимать незараженных ковидом граждан и становится еще одним инфекционным центром Подмосковья. И это при наличии уже существующего инфекционного центра на 100 мест, размещенного в здании бывшего жуковского роддома.
Как выяснилось, столь странная идея возникла не спонтанно. Главврач ГКБ еще до распоряжения областного министерства здравоохранения обязала персонал начать максимальную расчистку главного здания ГКБ под ковид-центр: большинство пациентов – выписать, тяжелых приготовить к переводу в другие больницы области. Вероятно, имея на это устные рекомендации руководства облминздрава.
В телефонном разговоре с ответственным редактором ЖВ Лилия Бусыгина не только подтвердила имевшуюся до начала прошлой недели статус слуха информацию о фактическом перепрофилировании Жуковской ГКБ, но и выразила свое отношение к ней: все правильно, ничего страшного, надо это было делать еще раньше.
Однако у жуковчан эта новость вызвала эффект разорвавшейся бомбы. Люди поняли, что город остается даже без экстренной медицинской помощи, а с инфарктом, инсультом или гипертонией можно просто не успеть доехать до каких-нибудь Мытищ или Домодедово.
«Срочно, город в опасности, это касается всех нас!». «Мы должны сделать все, чтобы остановить непродуманное решение и сохранить больницу для жуковчан». «Бусыгина здесь не живет, ей все равно, где будут лечиться жуковчане, а нам нет». «Жуковский лишают последнего – ГКБ больше не наша от слова совсем, это дно!» «Люди, вставайте, сколько можно молчать! Жители будут умирать от того, что им никто не помог в нужное время». «Больница в опасности! Мы ее теряем!». «И незараженные позавидуют зараженным»…
Это далеко не полный перечень «криков души», выплеснутых в социальных сетях, высказанных по телефону в редакцию ЖВ… Народ реально почувствовал нечто более страшное, чем очередная причуда вертикали власти.
Пошли письма: в правительство, минздрав, губернатору. Личные и коллективные. Активные граждане составили петицию, которую за пару дней в интернете подписали более пяти с половиной тысяч жуковчан. Несколько человек вышли на одиночные пикеты, испытав на себе бессмысленный и беспощадный инстинкт полицейского реагирования. По городу начались неконтролируемые флешмобы типа надписи на спине «Руки прочь от больницы» у идущих в ближайших магазин жителей. Информация разлеталась по городу с такой скоростью, что к концу минувшей недели о перепрофилировании ГКБ в коронавирусный стационар не знали только самые отчаянные пофигисты. Явно взбудораженный Жуковский неожиданно взял тренд на сопротивление, люди открыто кляли всю вертикаль власти и Бусыгину как ее лицо. Оптимисты призывали к действиям, пессимисты фатально ждали худшего.
Но 3 мая, ровно за один день до превращения всей ГКБ в коронавирусный госпиталь, в город пришла обнадеживающая весть – правительство области отменило свое решение. «Приказа я пока не видела, но устно мне сообщили об этом», − рассказала в этот же день ЖВ главврач Бусыгина. Жуковский в этот день ликовал: люди поздравляли друг друга, гордились друг другом и любили друг друга. Тот, увы, редкий случай, когда неравнодушие, активные действия и готовность быть обществом оказались не напрасны. И это лучшее, что могло случиться с нами в это безумное время.
Тем не менее, опыт самонадеянного оптимизма говорит о том, что ощущение победы опасно для сохранения рефлексии. И нет никаких гарантий, что история с перепрофилированием ГКБ не вернется в том или ином виде. Для этого достаточно одного приказа сверху и рефлекса «под козырек» снизу. Ко всему прочему, мы с вами не знаем истинной картины всего, что происходит в больнице: точное число заболевших врачей и медсестер, уровень обеспечения средствами защиты… Вся проблема в том, что реальность в описании главврача Лилии Бусыгиной не всегда совпадает с реальностью, которую видят другие врачи. Об этом говорили хирург Пугачев, реаниматолог Беликов, открыто и публично. Об этом красноречиво молчат те, кто не готов уходить. История, так или иначе, стара как мир: «все неудачные режиссеры −большие специалисты по части занавеса».
Камешки на ладони
Что показала нам вся эта история? Не с точки зрения системы здравоохранения. С ней, к сожалению, ничего утешительного. Пресловутая оптимизация нанесла такой удар, что оправиться от него будет непросто даже следующему поколению медиков. Те, кто оптимизировали здравоохранение до потери здравого смысла, теперь требуют подвигов от врачей.
Наша история − она не про медицину. Она про жуковчан, и они молодцы. Не смолчали, и каждый сделал ровно столько, сколько смог: от «подписать петицию» до «выйти с плакатом на пикет».
Полиция снова упала лицом в грязь. Согласитесь, зрелище отвратительное, когда люди в погонах задерживают своих сограждан всего лишь за то, что те «вегетарианским» публичным способом выражают свой протест. Даже не политический, а очень простой, житейский протест, за право лечиться по месту жительства.
В очередной раз мы узнали, что у нас нет депутатского корпуса, но есть отдельные депутаты. Всего трое: Ирина Монахова, Маргарита Лесняк и Николай Гришин подписали письмо в адрес губернатора, поддержав требования жителей по поводу ГКБ. Другие промолчали. Не считая Светланы Безлепкиной, которая выразила свою позицию участием в одиночном пикете.
Как говорят в таких случаях − большой привет «Единой России».
Тем не менее, у меня есть одно важное наблюдение. Народ устал от вертикали власти. И в глубине души он ностальгирует по тем временам, когда судьба больницы зависела от городской власти, а власть реально выбирали. И даже были времена, когда выборы еще не фальсифицировали. Люди спорили между собой, иногда отчаянно и громко. И были скандалы, и была страсть, и была жизнь. Сегодня нет ничего, кроме вертикали власти: «скованные одной цепью…». Такое ощущение, что чужие люди в твоем доме расставляют мебель и рассаживают гостей. Может быть я ошибаюсь, но мне показалось, что унижение, наконец, стало пробивать жуковчан. Причем всех, от чиновников до пенсионеров. Народ вдруг почувствовал, что солидарность в беде − это все, что у нас осталось.
