Европейский суд по правам человека признал «болотников» жертвами неправосудных решений
Жуковчанин Алексей Гаскаров — один из тех, кто волею судьбы стал известным лицом протестной политики в России. Он был участником многих акций в защиту гражданских прав и политзаключенным по знаменитому «Болотному делу». О нем много говорили независимые медиа, правозащитники и все, кто понимал, что политические репрессии в стране — уже не миф, а реальность.
6 мая 2012 года. Для многих эта дата стала точкой отсчета новейшей истории, где нет места ни свободе мнений, ни праву на собрания, ни классического независимого правосудия. Есть диктатура вертикали власти и жизнь по понятиям: «друзьям — все, врагам — закон».
В мае 2012 года на Болотной площади в Москве прошла многотысячная акция против третьего президентского срока Владимира Путина. Абсолютно мирная акция неожиданно закончилась столкновениями с полицией. Что это было — заранее продуманная провокация или спонтанный ответ на жесткие действия правоохранителей, но власть сразу квалифицировала это событие как массовые беспорядки. Более 30 участников акции протеста впоследствии были осуждены: их обвинили «в организации», «в участии» и в «насилии по отношению к представителям власти».
Алексей Гаскаров получил три с половиной года колонии за то, что потянул за руку омоновца, пытаясь оттащить его от парня, которого тот избивал. И отсидел практически весь срок, получив отказ даже в УДО.
Но вот, спустя 8 лет, свой вердикт вынес Европейский суд по правам человека, который три года назад в приоритетном порядке коммуницировал жалобы двух «болотников» — Алексея Гаскарова и Ильи Гущина. На минувшей неделе Страсбургский суд сообщил о своем решении по этим жалобам. Он признал нарушением российскими властями права обоих активистов на свободу выражения собственных взглядов и мирного собрания, назначив компенсации осужденным по «Болотному делу» — 10 тысяч евро каждому. Россию так же обязали выплатить Гаскарову 8 тысяч евро в качестве компенсации судебных издержек. О чем это говорит и что означает такой поворот событий в истории «Болотного дела?» Об этом — наш разговор с Алексеем Гаскаровым.
Во-первых, мы поздравляем тебя, Алексей! Хотя мало кто сомневался, что Европейский суд примет иное решение. Это совсем не басманное правосудие. И тем не менее, можно ли теперь говорить, что все «Болотное дело» по сути реабилитировано? То есть, оно не про закон, а про понятия в российской системе…
— По логике решения ЕСПЧ это так. Но надо понимать, что Европейский суд не пересматривает решение российского суда. Он лишь дает заключение по части нарушения (или ненарушения) прав человека в соответствии с европейской Конвенцией, которую Россия подписала, а значит, признает. По идее, мое дело должно быть пересмотрено Российским судом, и как следствие — выплата компенсации. Но я уверен, этого не произойдет. Потому что, увы, Россия, стала государством, где политическая целесообразность правящего режима превалирует над правом, здравым смыслом и справедливостью.
Ты полагаешь, что решение Европейского суда не будет исполнено, и компенсацию тебе не выплатят?
— Нет, оно будет исполнено. Я уверен, что компенсацию как раз выплатят, что, собственно, требует Европейский суд. Но пересмотра дела в российской юрисдикции не будет. То есть, никто не снимет с меня обвинения, просто заплатят деньги — и все. Такая давно отработанная стратегия, когда неправовые действия в стране режиму дороже, чем выплата компенсаций за них.
Тебе не кажется, что «Болотное дело» в 2012 году и «Московское дело» в 2019 — это, по сути, одно и то же. Цель обоих репрессивных сезонов — посеять страх, парализовать гражданскую активность назидательными расправами, привить ощущение безнадежности… У власти это получается?
— Отчасти, да. На краткосрочную перспективу это, наверное, работает. То, что люди могли позволить себе пять лет назад, сегодня уже кажется немыслимым. Протестные акции стали более рискованными, людей забирают даже за одиночные пикеты. Я уже не говорю про уголовные дела за высказывание мнений в интернете. Но страх — это такая штука, которая ослабевает без постоянного допинга в виде репрессий. Люди в конце концов начинают преодолевать страх, и, как вы видели, несогласованные акции Навального собирают огромное количество людей. «Московское дело» — это, конечно же, повторение «Болотного», с той же природой поведения власти, только еще более откровенной. Но при этом режим учел некоторые правовые косяки, которые были сделаны в «Болотном деле». Например, двойного наказания (по административному и уголовному делу) за одно и то же действие (что Европейский суд признал в делах «болотников» незаконным) в 2019 году практически не выносили. Зато притянутая за уши 318 статья (насилие по отношению к представителям власти) стала хитом сезона «Московского дела», и сроки по ней давали большие. Мне в свое время дали три с половиной года по двум статьям 212.2 и 318.1 (участие в массовых беспорядках и применение насилия к полиции). В «Московском деле» уже по одной статье прокуратура запрашивала те же сроки.
Как ты думаешь, вот эта история с изменением Конституции как-то связана с желанием российской власти избавиться от влияния Европейского суда с его конвенцией о защите прав человека? Многие провластные политики, как известно, уже отметились предложением покончить с ЕСПЧ и записать это в новой Конституции.
— Здесь надо понимать две вещи. Во-первых, Россия уже давно не стесняется нарушать базовые принципы Конвенции по правам человека, несмотря на то, что в нынешней Конституции РФ прописано верховенство международного права над российским в вопросах соблюдения прав человека. Правда они (власть) приняли отдельный конституционный закон, согласно которому Россия позволяет себе не исполнять решения ЕСПЧ, если оно противоречит Конституции. И в отдельных случаях эти решения уже не исполняются, как с делом ЮКОСа. Логика поправок Конституции как раз про то, чтобы устоявшуюся практику утвердить.
И наверное, они это сделают, потому как в РФ достаточно политических сил, трубующих отменить статью Конституции о верховенстве международного права в вопросах прав человека.
И это, конечно, неправильно. В спорах государства и человека должна быть третья сторона. ЕСПЧ как раз и есть такая сторона.
Особенно, когда речь идет о таком государстве как наше, где даже собственные законы применяют в зависимости от того, что хочет власть. Россия почти открыто исповедует не право, а собственную целесообразность. Правоохранительная и судебная системы работают исключительно как инструмент авторитаризма.
Другой вопрос, что мотивом переписывания Конституции, на мой взгляд, является идея сохранения статус-кво нынешней власти. Все эти разговоры про угрозу суверенитету России, который якобы идет от ЕСПЧ — передергивание и лукавство.
И я думаю, на самом верху это понимают. А потому маневры вокруг ЕСПЧ призваны отвлекать от главной цели изменения Конституции — узаконить неограниченную власть одной конкретной личности и ее окружения. Это главное, все остальное — сопровождение проекта.
Нынешний режим на самом деле не воспринимает ЕСПЧ как угрозу своему существованию, а выплата компенсаций по некоторым жалобам вообще для него несущественная плата за имитацию демократического государства. Ведь деньги на исполнение решений берутся не из офшоров коррупционеров, а из российского бюджета, для пополнения которого можно повышать налоги с граждан и сокращать число пенсионеров путем манипуляций с пенсионным возрастом.
У меня такое ощущение, что Россия находится в какой-то глухой цивилизационной яме. И я даже не представляю, как теперь из всего этого безумия она будет выбираться. Ты — оптимист, расскажи, на что можно надеяться?
— Я, если честно, не такой уж и оптимист. Но мне кажется, что новое поколение, которое ходит на протестные акции — и есть та самая надежда России. Ведь они уже дети тех, кто большую часть жизни прожил в свободном мире, без железного занавеса, с выходом в интернет и отсутствием необходимости говорить не то, что думаешь.
