Почему лучший хирург города Борис Пугачев покидает ГКБ
Жуковская больница всегда была важным объектом наукограда. И в советские времена, и в постперестроечные Жуковский держал марку почти столичного здравоохранения. Несмотря на провалы в городском бюджете, перебои с медикаментами и довольно скудной зарплатой медиков. Но даже в самые трудные времена ГГБ выручала сильная профессиональная школа. Та самая школа опыта и знаний, которую из поколения в поколение проходили все наши врачи. Каждый из них был чьим-то учеником, и это не давало снижать планку практической медицины. Более того, являлось стимулом роста, потому как было ощущение единой команды, где межврачебные коммуникации делали чудеса, спасая здоровье и жизнь многих пациентов.
Так было очень много лет, при всех главврачах, разных по уровню управленческих качеств, но одинаково понимавших главное: «не навреди».
Лилия Алиевна Бусыгина оказалась пятым начальником жуковского здравоохранения за последний десяток лет. Ее назначение совпало с полной победой вертикали власти над местным самоуправлением. А, может быть, и вовсе стало ее следствием. С тех пор как больница окончательно перешла под юрисдикцию областного министерства, вопрос о том, кто будет главврачом Жуковской ГКБ вошел в разряд риторических для местных органов власти: кого пришлют − тот и будет. Впрочем, формальный «перфоманс» в виде согласия главы города, насколько мне известно, присутствовал, и градоначальник с фамилией Войтюк поставил соответствующую подпись. А так как человек он весьма несложный, то даже в некотором смысле взял ответственность на себя, представив Лилию Алиевну лично и высказав много лестных слов о ее управленческом потенциале. Так, как будто знал об этом потенциале все.
Лилия Алиевна Бусыгина − не из плеяды «юных менеджеров». Скорее − человек из СССР. Родилась и окончила мединститут в Туркмении, до 1994 года работала в Ашхабаде, приехала в Москву, была терапевтом, ординатором, начмедом 13-й московской больницы.
О существовании наукограда Жуковский она знала лишь в связи с МАКСом, на котором бывала в качестве обычного зрителя. Тем не менее, город ей понравился. И больница тоже, о чем она поведала мне в интервью полугодовой давности. Более того, Лилия Алиевна очень лестно отозвалась тогда и о коллективе ГКБ, назвав его высокопрофессиональным, сплоченным, ответственным. И это было, как говорят хипстеры, прикольно, потому как в городе разгорался скандал в связи с наметившимся исходом жуковских медиков из ГКБ. Но Лилия Алиевна заверила меня, что нет никаких проблем, идет обычная ротация кадров, а жизнь в больнице, напротив, налаживается: долги погашены, лекарства есть, штат укоплектован, медоборудование закупается… Она даже слегка пристыдила меня за необъективность, когда в ЖВ появилось мое интервью с уволившимся Сергеем Беликовым (заведующим реанимационным отделением), единственным, кто честно и открыто объяснил свой уход несовместимостью с методами руководства нового главврача. «Я уговаривала его остаться, у нас не было конфликтов − были рабочие моменты, но он устал, так бывает»,− сказала Лилия Алиевна. − Поверьте, с коллективом больницы у меня полное взаимопонимание, к каждому − индивидуальный подход, я всегда добродушна, корректна, объективна… Меня даже удивляют некоторые ваши вопросы».
Не буду лукавить, я не поверила Лилии Алиевне. И не потому что засомневалась в ее искренности. Просто мой жизненный опыт говорит − уверенность в собственной непогрешимости зачастую чревата искажением действительности.
Тем не менее, мы договорились , что будем на связи, и она готова отвечать на все мои вопросы. Но надо признать, это не получилось. Нет, Лилия Алиевна не отказывалась от диалога, она действительно отвечала на вопросы, и каждый раз я ловила себя на мысли, что жизнь в ГКБ разделилась на две параллельные реальности. С одной стороны − прекрасная больница Бусыгиной, с другой − умирающее здравоохранение Жуковского. И между ними нет никакой связи. Более того, они в заведомо неравном положении. С одной стороны власть, с другой − отчаяние и страх перед властью.
«Мало того, что с медикаментами в больнице − беда, − говорит полушепотом врач с большим стажем и тут же просит не ссылаться на него. − Мы даже не можем больным об этом говорить, вот по всем отделениям развесили объявления, куда звонить, если врач просит купить лекарства, типа, вымогательство… Проще самим купить за свои деньги, что многие врачи и делают. А если речь идет о не очень дешевых лекарствах, то можно сказать, что каждый день рискуем, когда пишем больным, что нужно принести. Ну, разве это нормально? Я уже не говорю про бесконечные показательные проверки, сопровождающиеся унижением медперсонала. И мы молчим, потому что или уволят, или (что еще хуже) подставят. У нас ведь интриги стали методом управления: разделяй и властвуй. Очень тяжело стало работать. Каждый раз иду на работу как на войну».
«Это все неправда, − отвечает мне главврач Бусыгина. − Все лекарства есть, в полном объеме. Мы выделяем большие средства на медикаменты. Миф о нехватке лекарств, должна вам сказать, возникает на почве недопонимания. Вот больной, например, поступает в неврологическое отделение, раньше ему кололи церебролизин, и он требует, чтобы ему дали церебролизин. А ему сейчас он не нужен по плану лечения. И ему его не дают исключительно по этой причине. Он же додумывает, что речь идет об отсутствии лекарства. Вот назовите мне, кто конкретно вам сказал, что в больнице не хватает медикаментов?».
лат. Plantágo – Подоро́жник — род одно- и многолетних трав, реже полукустарников семейства Подорожниковые (Plantaginaceae).
Подорожник большой и подорожник блошиный — ценные лекарственные растения, введённые в культуру.Подорожники обладают кровоостанавливающим, противовоспалительным и ранозаживляющим действиями — известно, что листья этого растения (их необходимо предварительно разжевать или растолочь, чтобы пустили сок) прикладывают к ране для обеззараживания и скорейшего заживления. Лист подорожника может входить в состав некоторых сборов чая от кашля.
Я, конечно, согласилась бы с версией Лилии Алиевны, если бы сама не покупала лекарства, причем самые примитивные препараты, которых в больнице не оказалось. Но ситуативно она права − «на меня не ссылайтесь» к делу не пришьешь. В этом суть нездорового времени: правда − на поверхности, но никто о ней не говорит вслух, потому что себе дороже, потому что все знают, что если правда и победит ложь, то никто не гарантирует, когда это случится. А у каждого человека − свой порог страха, это факт, с которым надо смириться. Зато у страха есть одна особенность −к нему привыкают, а потом от него устают. И тогда наступает преодоление.
Врачи уходят как бы невзначай
Хирург Борис Борисович Пугачев −один из самых известных в городе врачей. Сегодня ни у кого нет сомнений, что он относится к числу лучших клиницистов нашей больницы, в которой проработал 40 лет. Возглавляемое им хирургическое отделение − профессиональная гордость ГКБ. И с этим никто не спорит, даже несмотря на старую медицинскую истину о том, что у каждого врача есть свое кладбище, ведь даже врач от бога −он все-таки не бог.
У Пугачева учились многие жуковские хирурги, в том числе, и его сын. И это тот случай, когда династия сильно отличается от протекционизма. У обоих Пугачевых за плечами много спасенных жизней.
13 ноября Борис Борисович Пугачев будет работать в больнице последний день. 30 октября он подал заявление об увольнении по собственному желанию. Его сын Алексей уходит вместе с отцом.
Что случилось? Почему столь популярный в Жуковском врач принял такое решение? Ведь многие, хорошо знающие его люди, были уверены, что Пугачев никогда не покинет ГКБ.
— Я сама недоумеваю, почему он так поступил, — ответила мне Лилия Алиевна Бусыгина. − Я долго уговаривала его остаться. Поверьте, он сам принял такое решение, без давления со стороны руководства. Мне самой эта ситуация не нравится, потому что найти сильного заведующего отделения уровня Пугачева не так просто. Но Борис Борисович сказал, что он устал, ему нужен отдых, смена обстановки… Я его понимаю, у врачей такое бывает. Особенно, у хирургов. Я даже предложила ему уйти в длительный отпуск и отдохнуть, но он отказался. Между прочим, он на камеру дал интервью пресс-службе больницы, что уходит по своему желанию, без принуждения с чьей бы то ни было стороны. Кроме того, у нас состоялся координационный совет работников ГКБ, где все осудили распространяемые в интернете пасквили, что Бусыгина якобы выживает жуковских врачей. Это неправда. У нас все хорошо, больница развивается, мы погасили все долги, врачи стали работать на более высоком профессиональном уровне, мы на хорошем счету в области. Я практически вытащила больницу из кризиса.
Между тем, в жуковских сетях интернета действительно началось бурление. Известие об уходе Пугачева вылилось в огромный общественный резонанс. Все обсуждали обстановку в ГКБ, и редкий пользователь не связал увольнение лучшего хирурга города с методами руководства главврача Лилии Бусыгиной. В итоге появилась петиция с обращением к областному руководству, которую за три дня подписали более 2000 человек. После этого тут же, 8 ноября, сначала в ВКонтакте, а потом в Фейсбуке, появилась информация с официального сайта ГКБ о решении некоего экспертного совета работников больницы (малоизвестного новообразования, созданного по распоряжению главврача), осуждающее эту петицию и называющее ее фейкньюсом. А рядом демонстрировалось видео, где сам Борис Борисович Пугачев как член этого совета, подтверждает, что увольняется по собственному желанию и собственному убеждению, без давления со стороны руководства. Верооятно, вкупе все это должно восприниматься как единое доказательство личной проблемы самого Пугачева, без отношения к тому, что происходит в больнице. В текстовой части решения экспертного совета так и написано, что Борис Борисович «просто устал».
— Да, я действительно подтвердил очевидную для меня вещь – никто не может заставить меня уйти, я сам принял такое решение. И это по сути все, что я сказал на камеру, — объяснил мне Пугачев. — Но было это не на экспертном совете, а в кабинете главврача сразу после заседания. И честно говоря, я был удивлен, что на экспертном совете, оказывается, обсуждали мое увольнение. Дело в том, что мне сообщили про заседание буквально за несколько минут до начала. Я в это время находился в перевязочной, занимался больным и естественно, не мог бросить его ради собрания. Закончив, пришел на совет с небольшим опозданием, там обсуждались разные больничные проблемы, но я ни слова не услышал о моей персоне. Тем не менее, после заседания Лилия Алиевна Бусыгина попросила меня зайти к ней в кабинет. Она действительно начала уговаривать меня остаться, предлагала отпуск, советовалась по вопросу, кто мог бы меня заменить… А дальше попросила высказаться под запись, что это решение мое и только мое. Что я, собственно и сделал. Для меня вопрос об уходе из ГКБ уже был решен, это не спонтанный поступок, а вполне обдуманное действие. Я подал заявление на увольнение 30 октября. 5 ноября мне стало известно, что главврач его подписала. Она меня не вызывала на разговор, мы с ней ничего не обсуждали и я, честно говоря, не очень понимаю, зачем надо было выносить этот вопрос 8 ноября на всеобщее обсуждение, а потом уговаривать меня остаться, когда все бумаги уже были подписаны?
Я четко осознаю причину своего ухода. Она, конечно, не в усталости или выгорании. Такой проблемы у меня нет. Но больница всегда была для меня родным домом, где мы делали общее дело, помогали друг другу, поддерживали, иногда спорили, но уважали друг друга. Я был абсолютно счастлив в своей профессии. Сейчас я воспринимаю ГКБ как общежитие со всеми вытекающими отсюда последствиями, и мне реально тяжело на это смотреть. Я вижу людей, которым все равно, у которых нет страха за свою репутацию в городе, есть просто место, должность и определенный этап в жизни.
Мысли по древу
Есть вещи, которые трудно объяснить, исключительно в силу их очевидности при отсутствии конкретных форм. Многое познается на понятийном уровне. А если люди отказываются понимать? Им кажется, что они все знают, а то, чего не знают, просто не существует.
Если из больницы уходят лучшие врачи − это не ротация кадров, а беда с управлением. Это так очевидно, что форма уже не имеет значения.
«Незаменимых людей нет», — говорят те, кто не в силах оценить нечто больше, чем себя самого с высоты собственного роста. Они даже не понимают, что отрицание незаменимости − всего лишь оправдание для посредственностей. Ровно для такого случая, когда их самих однажды решат заменить.
